От этикета додзе к гармонии жизни

Когда-то отечественная школа Кекусинкай славилась дисциплиной быть может соперничавшей с японской. Ученики отличались сдержанной воспитанностью в общении друг с другом и со старшими не только в зале, но и за его стенами. Следование этикету додзе было проявлением фанатичного увлечения "сильнейшим каратэ". Изнурительные тренировки предъявляли особые требования к порядку в зале и общей дисциплине духа. Без этого занятия боевым искусством казались немыслимыми.

Ныне же в условиях "разгула демократии", хаоса и засилья хамства похоже все меньше желающих "разводить китайские церемонии". "Старички" все чаще сетуют, что молодые люди не догадываются уступать старшим дорогу, место в раздевалке или под душем, приветствовать их с должным достоинством. Поведение в зале зачастую легкомысленно и чревато превращением "места, где ищут путь" в площадку для тусовки. Некоторые забывают снять "украшения" и "амулеты", позволяют на тренировке жевать резинку и вообще склонны к пустой болтовне. Было, например, горько и стыдно за участников недавних сборов по кумитэ с Николасом Да Костой. Английский инструктор неоднократно и изо дня в день был вынужден призывать к порядку даже тех, кто представлял, казалось бы, "цвет" школы! Даже на турнирах высшего ранга сихан Стив Арнейл отметил несобранность спортсменов в выполнении этикета на татами и вялость судейских жестов. Словом, какие мы в жизни, такие и в зале, на татами. И наоборот. Вот почему этикет додзе, нацеленный на изменение самого образа жизни и стиля мышления, образует узел проблем, о которых стоит поразмыслить.

Этикет додзе — неотъемлемый элемент традиции. Но восточной. Целесообразность его соблюдения на Западе или в России остается спорной. Возражения противников "китайских церемоний" сводятся к трем основным доводам. В первом — привычный упор на чужеродность культуры, чуждость идеологии и религии. Вспоминается старая песня о "советском каратэ" с ее пафосом идейной нетерпимости. Хорошо известно, как подобная практика вела к стилевому хаосу и духовному обнищанию. Сегодня сторонники таких взглядов уже успели пересесть с заезженной лошади советского интернационализма на норовистого конька русского национализма. И "вот приехали" к славяно-горицкой борьбе с привкусом "квасного патриотизма" и "ура-патриотизма" русского стиля, якобы не причастного к джиу-джитсу. Сказанное — не попытка приклеить ярлыки "национальным" единоборствам, а лишь указание на одну из опасных тенденций. Ведь за национальной нетерпимостью — пресечение тех тонких нитей духовности, которые тянутся далеко за пределы национальных, религиозных и культурных различий.

Второй довод против соблюдения этикета додзе заостряет внимание на проблеме слепого фанатизма. Однако фанатизм может сопровождать любую идеологию и религию, ибо все зависит в конечном счете от человека. Мудрость нашего народа, воспитанного в православной традиции, дает на это исчерпывающий ответ: "Заставь дурака Богу молиться, он и лоб побьет".

Третий довод сводится к опасению, что этикет додзе, не затронув существа человека, приведет к формализации отношений в зале и в целом в школе. Здесь, однако, упускаются из виду те механизмы бессознательной регуляции психики, которые "запускают" любые ритуализированные формы деятельности. Эти механизмы, более чем на 90% определяющие поведение человека обнаруживаются и в правилах хорошего тона, и в воинских кодексах чести, и в уставных армейских отношениях. Бессознательная регуляция психики осуществляется и на личностном и на социальном уровнях. Так в йоге само принятие канонизированных асан сопряжено с переходом к измененным состояниям сознания. Ту же цель преследуют в итоге народные обычаи и традиции, связанные с сакральными ритуалами (принятые формы приветствий, благопожеланий, выражения соболезнований, собственно религиозные формы поведения). Показательна и та всеохватная конфуцианская регламентация общественных отношений, которая получила эпитет "китайских церемоний". Наряду с дзэном она оказала мощное духовное воздействие на традицию боевых искусств Востока.

Конфуцианские ритуалы, как и любая иная эзотерическая традиция, осуществляют свое действие одновременно на трех уровнях или в "трех мирах". Низший уровень — телесный или уровень формы. Этим упорядочивается, гармонизуется и делается социально приемлемым (сообразно моральным ценностям) поведение человека. При этом вносятся благотворные изменения в сознание и умиротворение в душу — создается особый душевный настрой на постижение высшего смысла бытия, который, согласно Конфуцию, свойственен "благородным мужам". Очищение души ведет к "одушевлению" тела и коренным изменениям в структуре бессознательного. Открываются энергетические "каналы", готовя почву для высших откровений и прозрений. Последние — главная цель ритуала. На этом — сакральном, духовном — уровне ритуал раскрывает свое духовное содержание и предназначение. Тем самым, образуя "идеальную" модель поведения человека, нацеливая его на уподобление космической гармонии Мироздания, ритуал преображает душу, ведя ее к единению с божественным началом Вселенной. В эзотерическом смысле воспитание через ритуал — это путь преодоления беспорядка и безобразия порядком и благообразием или, как говорили античные мудрецы, хаос — космосом во всех "трех мирах".

Сакральные ритуалы, образовавшиеся в различных культурных и религиозных традициях, могут заметно отличаться по форме. Склад мышления (менталитет) и образ жизни накладывают отпечаток на душевные переживания. Однако на собственно духовном уровне обнаруживается принципиальное единство. Недаром мудрецы безошибочно узнавали "добрых людей", даже "живущих в разных концах земли". Чувство некой духовной общности было известно и всем "просвещенным воинам". У лучших представителей западноевропейского рыцарства, российского ли казачества, японского ли самурайства — у всех мы найдем общность в понятиях кодекса воинской чести, рыцарского благородства, патриотизма, равно как и уважение к уставам "чужих монастырей". Вот почему поиск единства в многообразии и стремление к духовному синтезу без боязни потерять свое лицо значительней, нежели следование узко групповым, т. е. религиозным, национальным и иным "партийным" (частичным) интересам. Ведь их преодоление создает почву для взаимопонимания, терпимости и диалога на духовном уровне.

Осмысление восточных ритуалов с этих позиций, вместе с тем, не исключает обсуждение "энергетической" проблемы. Как известно, любая культура, религия, нация, традиционная школа или иная общность имеет свое энергетическое поле или эгрегор. Атрибутика и символика каратэ Кекусинкай, клятва и этика додзе по существу являются каналами энергообмена. Занимающиеся в данной системе подключаются к энергетическому "резервуару" школы, черпая энергию и одновременно пополняя общий запас. Для реализации материальных проектов и духовных программ различные общности людей нуждаются прежде всего в энергии. На этом глубинном уровне можно рассматривать, в частности, религиозное миссионерство. Различные общности могут вступать в "энергетические войны", но могут стремиться также к "энергетическому сотрудничеству", работая на эгрегор более высокого плана. Ключевым, однако, является вопрос о целевом назначении энергии. При поляризации глобальные цели определяют обычно как "божественные" и "демонические". Но распознать их (особенно последние за благовидным обличьем) бывает очень не просто.

Одно из частных проявлений этой вечной проблемы — известная ситуация, в которой оказалась национальная Федерация Кекусинкай России и новая Международная Федерация каратэ (ИФК). В свете сказанного встает вопрос о целесообразности использования символики школы Кекусинкай, этикета и, в частности, клятвы додзе. Ведь соответствующие ритуалы подпитывают чужой ныне эгрегор и лица посвященные придают этому огромное значение. Примечательно, что в Японии клятву додзе ученики повторяют на тренировках как мантру и так же служащие японских корпораций исполняют "фирменные" гимны. Кстати, на Украине в "японских" бранчах бытует практика чтения клятвы додзе на японском языке. Ведают ли они что творят?

Интересно как решил эту проблему сихан Стив Арнейл в Великобритании и в ИФК. На знаковом уровне он сохранил консолидирующие функции эмблемы "Канку" и иероглифа "Кандзи", но согласовал их с новой эмблемой ИФК, идея которой заимствована в Ката Сайха. В практике обучения он полностью сохранил терминологию и общезначимые этикетные требования. Однако поклон святыне школы, символическому алтарю ("Тиндэн ни рэй") и клятву додзе из обихода исключил. Мотивировка — основатель школы Кекусинкай в последнее время сам постоянно нарушал декларируемые заповеди. В переводе на "эзотерический" язык это указание на смену "божественной" ориентации на "демоническую". Обычно, когда подобная подмена осуществляется целенаправленно, она охватывает все уровни — от конкретно-содержательного до отвлеченно символического (достаточно вспомнить о "демоническом" использовании символики с изначально "божественной" ориентацией — пяти- или шестиконечных звезд, свастики).

Стоит заметить попутно, измененные или новые символы приходят не случайно. В них реализуется определенно направленная энергетика. В символе "Канку", например, выделена материальная сила, которую несет каратэ, как боевое искусство (широкие, разомкнутые по горизонтали линии или "запястья"), но присутствует также духовная устремленность (сомкнутые по вертикали линии, образующие пики — "пальцы"), соотнесенная с вечносущим Божественным началом мироздания (внутренний и внешний круги). Любопытно, что присутствие материальной силы, отвечающей специфике Пути Кекусинкай, отделяет "Канку" от другого очень распространенного на Востоке символа, где, вместо разомкнутых по горизонтали линий, такие же пики, что и на вертикальной оси. Этот знак символизирует высшую духовность и Гармонию. Великие посвященные античности именовали его "Великой четверицей", где виделся "Вечной природы исток". В православной христианской традиции подобный знак представляет "Престол Господа Вседержателя". А теперь зададимся вопросом, в какой мере случайным явилось изменение символа "Канку" в эмблеме нашей профессиональной лиги — "Канку-профи"? Ведь профессиональный спорт откровенно ориентирован на материальные ценности. Это прежде всего бизнес. Так или иначе единственные вертикальные "пики духовности" в новой эмблеме исчезли, и на знаковом уровне для духовности вообще не нашлось места. Зато эмблема идеально соответствует природе профессионального спорта.

Возвратимся теперь к клятве додзе. Содержание семи заповедей по сути своей сакрально, духовно. Если чуждая энергетика "партии Токийского Хонбу" внесла искажения или подмены, то встает проблема очищения исконного смысла, что потребует значительных духовно-энергетических затрат. В этом вопросе сихан Арнейл избрал гибкий подход, показав "открытость сознания". При обсуждении ритуальной практики, сложившейся в России, он согласился с доводом, о котором гласит древняя китайская мудрость. Ведь действительно, "неискренний" человек может истинное учение сделать ложным, а "искренний" — даже ложное учение может сделать истинным. А потому он не намерен возражать против приемлемой в какой-либо стране ритуальной традиции, даже если она не совпадает всецело с этикетом додзе, принятом в ИФК.

Это относится и к России, где с образованием национальной федерации, в частности, сложилась своя традиция зачитывания клятвы додзе на русском языке перед началом соревнований при медитации участников парада. Впрочем, в самой России этот ритуал воспринимается неоднозначно. Кому-то он вообще безразличен (по крайней мере на уровне осознания). Другие все же видят здесь необходимый фактор единения и сплоченности, общего подъема духа. Обсуждаются также предложения отказа от данной практики и компромиссные варианты редактуры текста. Последнего рода опыт, кстати, известен. В прежней Польше (ПНР) политическая, конъюнктура вынудила лидеров Кекусин каратэ "колебаться вместе с линией партии". Был изъят самый крамольный пункт о "следовании нашим" (т. е. японским) богам и будде и отредактированы другие. В СССР тогда даже этот известный польский вариант текста нигде официально фигурировать не мог. Сегодня, правда, и оригинальный текст клятвы додзе мало кого смущает. В ней видят исторический документ, где Будду нельзя механически заменить Христом или Магометом. Однако есть возражения против превращения ритуала с зачтением клятвы в официальную "обязаловку" и предложения представить членам Федерации самим решать вопрос о сохранении или исключении ее из обихода. Таков (впрочем далеко не исчерпанный) "демократический плюрализм" мнений.

Какие бы решения в связи с этим не принимались, каждому приверженцу каратэ Кекусинкай придется искать ответа и делать выбор в собственной душе. Испытанию будут подвергнуты и его "искренность", и "светлая вера", и устремленность к "божественному". При этом следовало бы помнить, что все ритуалы каратэ и этика Додзе — не самоцель. Это лишь "помочи" для неокрепших душ. Их предназначение мастера каратэ. Видя в зале "место, где ищут путь", он получает возможность со временем стать "мастером жизни”, обретая в душе своей Единение и Гармонию.