Древний воин: от смерти к бессмертию или тайны забытых героев
...Истинная храбрость заключена в том,
чтобы жить, когда правомерно жить,
и умереть когда правомерно умереть.
Дайодзи Юдзана, «Начальные основы воинских исскуств»
Мы делаем выбор только раз.
Мы выбираем быть воином
или быть обычным человеком.
Другого выбора просто не существует...
Дон Хуан Матус
чтобы жить, когда правомерно жить,
и умереть когда правомерно умереть.
Дайодзи Юдзана, «Начальные основы воинских исскуств»
Мы делаем выбор только раз.
Мы выбираем быть воином
или быть обычным человеком.
Другого выбора просто не существует...
Дон Хуан Матус
Воин... Что это, профессия, образ жизни, тип личности, творение бога или дьявола? Он появился на заре человеческой цивилизации, его праистоки теряются в далях тысячелетий, а мифы о нем восходят к легендарным цивилизациям Атлантиды и Античной Греции.
Многообразны и загадочны пути воинской традиции, бороздящие пространства истории. Среди них есть и тупиковые тропы, ведущие к духовной деградации, трудные, опасные, порой противоречивые, но благородные дороги в поисках истины.
Воины-оборотни.
История воинства хранит массу загадок и тайн, удивительных примеров проявления сверхсилы, выхода за пределы человеческих возможностей. Например, загадка фениев - древних кельтских воинов. Кроме обычных дружин у кельтов существовали специальные штурмовые отряды - фианны. Они считались «священными» воинскими братствами, но их члены обучались сражаться не вместе, а порознь. Их суть заключалась в уподоблении диким зверям, что становилось образом жизни и мысли. Фении наносили на тела магические татуировки и во всем подражали животным. Они отказывались от какого-либо оружия и доспехов, довольствуясь лишь камнями, дубинами и другими подручными средствами. Для того, чтобы сражаться таким способом, мало было просто обладать огромной физической силой.
Главная цель и одновременно секрет подготовки фениев состоял в «пробуждении зверя» и достижении умопомрачающего состояния озверения - экстаза боевой ярости. Звериный экстаз позволял не замечать ран. «Воин-зверь» мог сохранять боеспособность без руки, ноги или даже с пробитым животом. Полагают, что кроме особых методов психотехники оборотничества, кельты использовали природные наркотические средства (к примеру, настойку из мухоморов). Они были способны в таком состоянии даже изменять физический облик, повергая в ужас врагов.
В кельтском эпосе есть описания подобных преображений. Вот как происходило превращение в звероподобное существо у героя Кухуллина. «Все суставы, сочленения и связки его начинали дрожать... Ступни и колени выворачивались... Все кости смещались и мускулы вздувались, становясь величиной с голову младенца. Удары сердца его были подобны львиному рычанию... Волосы его спутывались как ветки терновника. От лба его исходило «бешенство героя, длинное как оселок».
«Воины-звери» в Европе, как и японские ниндзя, становились изгоями общества. Они находились на положении прирученных «демонических существ» или «псов войны». Их использовали, ценя феноменальные боевые качества, но одновременно и боялись, поскольку фении страдали своего рода психическими заболеваниями, обусловленными развитием «внутренней наркомании». «Упоение боем» патологически становилось главным смыслом существования, а смерть в бою желанной, сулящей острейшее из возможных наслаждений.
Надо сказать, что воины-оборотни существуют до сих пор в Африке и Юго-Восточной Азии. Переход в звероподобное состояние совершается с помощью колдуна, шамана. И только он способен возвратить человеческий облик. Сходными способами, в том числе е помощью сильного наркотика, зомбировался «спецназ воинов ислама», или как их еще называли «воины гашиша». Естественно, подобные воинские «пути» вели в тупик. Порой даже колдун не мог превратить оборотня в человека. Кратковременное высвобождение фантастической силы в состоянии аффекта, одержимости, безумной ярости, убивало и самого бойца. Он часто погибал из-за колоссального расхода жизненной энергии. Да и не настолько эффективно было его использование в бою. Воин с помутненным сознанием не способен был овладеть боевыми искусствами, к примеру, стрельбой из лука, не мог участвовать в групповых маневрах. Впрочем, и более искусные и интеллектуальные воины-наемники были обречены на вырождение.
Трудно однозначно оценить феномен ниндзя - знаменитых шпионов средневековой Японии. Эти «воины-тени» или «крадущиеся в ночи» обладали универсальной воинской подготовкой. Продавая свое искусство и выполняя «спецзаказы», они наводили ужас как ... «демоны войны». Полагают, правда, что клановая элита ниндзя имела отношение к «посвященному воинству», обладавшему некой духовной программой. Одна из трактовок иероглифа «ниндзя» звучит как «терпеливо преодолевающий трудности». Однако понятие пути ниндзя в целом сохраняет демонический оттенок. Их воинское искусство все же осталось на уровне ремесла. Представителями духовной воинской традиции являлись самураи, следующие принципам Будо и Бусидо. Самураи не жаловали ниндзя - коварных изгоев общества, хоть и пользовались их услугами.
Самураи - совершенные смертники.
Как-то в далеком VIII веке нашей эры на восточных и северо-восточных берегах Японии родилось самурайство. В то время беглые крестьяне и вольные отходники усердно искали землю и волю на границе с айнами и, подобно донским и запорожским казакам, проводили жизнь в непрестанных стычках и походах на мятежных аборигенов, верой и правдой защищая государственные интересы. Они-то и стали первыми самураями. Лишь в Х-ХII веках, в процессе незатихавших феодальных междоусобиц, окончательно оформились владетельные самурайские роды, которые лишь номинально числились на императорской службе. Тогда сложились и устои морального кодекса «Путь лука и скакуна» (Кюба-но мити), позже превратившегося в грозный свод заповедей «Путь самурая» - Бусидо.
Великим испытанием принципов самурайской морали стала затяжная война между кланами Тайра и Минамото, закончившаяся в XII веке поголовным истреблением большинства рыцарей дома Тайра. В преданиях об этой войне - бесчисленные примеры верности вассальному долгу и бескорыстного самопожертвования, беззаветного мужества и военной хитрости, наряду с жестокостью, коварством и беззастенчивым лицемерием. Не случайно сюжеты из истории падения дома Тайра легли в основу сотен, а может, и тысяч произведений, увлекая читателей и зрителей на протяжении почти пяти столетий. Именно эта война открыла путь сёгунату - правлению самурайского сословия с верховным военачальником (сёгуном) во главе. Разгромив Тайра и оставив лишь для проформы императорский двор в Киото, Минамото Ёритомо перенес свою резиденцию в город Камакура, ставший подлинной столицей страны. Ёритомо, талантливый политик, блестящий полководец и незаурядный храбрец, впервые сумел объединить под своим знаменем разрозненные дружины самурайских кланов. От своих вассалов сёгун требовал прежде всего верности и соблюдения закона чести. Трусость, предательство и заносчивость карались смертью, стойкость в бою, усердие и скромность в личной жизни вознаграждались. Так, жертвой своей гордыни стал Тайра Хироцунэ, один из самых могущественных пленников Ёритомо. Как-то раз он отказался сойти с коня в присутствии сёгуна, затем посмел противоречить властителю - и поплатился головой. Ёритомо не пощадил даже сводного брата, Ёсицунэ, отважного полководца и первого рыцаря дома Минамото, которого заподозрил в измене.
Воинская доблесть почиталась в камакурском сёгунате за величайшее достоинство. В XII-ХIII веках установились почти все нормативы воинских искусств - роды холодного оружия, методика тренировок, правила поединков и этика поведения на поле боя.
А в годы регентства дома Ходзё (1199-1333) самураям впервые в истории довелось столкнуться с внешним врагом. Тогда на Японские острова обрушилась гроза монгольских нашествий (1274 и 1281 годы). Великий хан Хубилай, завершивший покорение Китая и фактически овладевший Кореей, горел желанием подчинить своей власти последний независимый клочок суши в Восточном море - Японскую империю. Монголы в тот период были, несомненно, носителями самой передовой в мире военной техники, заимствованной чуть ли не во всех странах Азии и Европы. Их короткие луки были вдвое дальнобойней, чем японские. Они использовали пушки и катапульты с пороховыми снарядами. А тактика конных атак была отработана до мелочей в бесчисленных завоевательных походах. Но наибольшим шоком для самураев, привыкших к определенному военному церемониалу, было полное отсутствие уважения к противнику. Обычно в междоусобных баталиях рыцарю надлежало выбрать себе достойного противника и, после обмена приветствиями и соответствующими изысканными оскорблениями, по всем правилами сразиться. Не принято было нападать сзади, не окликнув предварительно жертву, прибегать к помощи слуг и оруженосцев.
Тем не менее, интересно, что японские воины, одержав победу и захватив множество пленных в полном вооружении, даже и не подумали воспользоваться опытом пришельцев, и это нельзя назвать слепым консерватизмом, ибо школы воинских искусств не просто занимались военной подготовкой, но и прививали определенное мировоззрение, а также формировали личность. Изменить традициям воинских искусств значило для самурая отказаться от привычного типа личности, от всего комплекса этических и эстетических норм, сложившихся в течение веков.
Ямамото Цунэтомо, в прошлом самурай клана Сага, после смерти своего господина даймё Набэсима Наоситэ принял постриг и всю оставшуюся жизнь посвятил обобщению догматов самурайской чести. И, наконец, в 1716 году выходит 11 томов книги «Сокрытое в листве», принадлежащих перу Цунэтомо и ставших «Священным писанием» самураев.
Четко и довольно вразумительно требования Бусидо (Путь воина) сформулированы в «Начальных основах воинских искусств» Дайдодзи Юдзана (1639-1730):
* К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.
* Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.
* Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.
* Уважать правило «ствола и ветвей». Забыть его - значит никогда не достигнуть добродетели, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители - ствол древа, дети - его ветви.
* Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число вассалов его сократится со ста до десяти и с десяти до одного.
* Верность, справедливость и мужество – три природные добродетели самурая.
* Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнениях с копьем.
* Сокол не подбирает брошенные зерна, даже если умирает с голоду. Так и самурай, орудуя зубочисткой, должен показывать, что он сыт, даже если он ничего не ел.
* Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности.
* Обладающий лишь грубой силой не достоинзвания самурая. Не говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижении чайной церемонии.
Одно из ключевых требований Бусидо - несгибаемое мужество, пример которого дает нам биография Такэда Сингэна. Как-то раз заклятый враг князя - Уэсуги Кэнсин - пробился к шатру, где восседал Такэда в окружении нескольких телохранителей. Занеся меч над головой Непобедимого, Кэнсин саркастически спросил, что тот собирается делать перед лицом смерти. Такэда хладнокровно отразил меч противника своим боевым железным веером и тут же, нисколько не изменившись в лице, сложил лирическое пятистишие. Подоспевшая охрана выручила своего повелителя. Мужество подобного рода, впитавшееся в плоть и кровь самурая, не покидало его в самых трудных ситуациях. Оно было плодом физической закалки, психической уравновешенности и спокойного презрения к смерти.
Дзэн воспитывал в самураях не просто равнодушие к смерти, но даже любовь к ней, как к верному средству самоутверждения. Смерть превратилась в ultima ratio добродетели. Оскорбивший добродетель должен погибнуть. Не сумевшего же отстоять ее ждала та же участь. Это так же нормально, как восход солнца и наступление ночи. Поэтому кровавая вендетта и массовые избиения вражеских солдат были для самурая также естественны, как и массовые самоубийства в связи с поражением или индивидуальные харакири.
О ритуальном вспарывании живота харакири (точнее, сэппуку) написано много. В его содержании, несомненно, происходит столкновение с добродетелью, подтвержденной смертью. Самурай, погрешивший против заповедей Бусидо, но не совершивший низменного поступка, был избавлен от постыдной церемонии жизни. Сюзерен присылал ему приказание совершить сэппуку, дабы восстановить честь имени. Семья осужденного в этом случае не подвергалась преследованиям. Нередко и сами самураи охотно вспарывали себе живот с единственной целью - доказать чистоту своих помыслов. «Родители дали мне жизнь, учитель сделал меня человеком», - одна из заповедей самурайства. Поскольку древнее конфуцианское правило гласит, что долг ученика перед учителем выше гор и глубже морей, авторитет руководителя школы боевых искусств (немото) был абсолютно непререкаем.
Правила, перечисленные в уставе школы, варьировали большинство положений Бусидо, делая особый упор на уважении учителя (сэнсей) и старших по уровню мастерства (сэмпай). В любом уставе требование секретности стояло на одном из первых мест. Нарушение обязательств по отношению к школе каралось смертью. Среди самураев, не связанных ежедневной службой, популярно было паломничество из школы в школу с целью накопления опыта. Иногда такие странствия носили агрессивный характер. В жажде утвердить свою славу фехтовальщика, самурай, подобно своим европейским коллегам - рыцарям - вызывал на поединок всякого, кто подворачивался под руку. Если повод был особо важным, противнику посылался официальный письменный вызов с подробным и весьма напыщенным изложением мотивов. Так решались споры между конкурирующими школами.
Овладение секретами воинских искусств для самурая было равносильно бесконечному Пути - духовному и нравственному совершенствованию во имя наилучшего исполнения долга.
«Тренировке человека нет конца. Только не довольствующиеся уже достигнутым и постоянно стремящиеся к высшим достижениям будут почитаться потомством за лучших людей», - убеждает «Сокрытое в листве».
Многообразны и загадочны пути воинской традиции, бороздящие пространства истории. Среди них есть и тупиковые тропы, ведущие к духовной деградации, трудные, опасные, порой противоречивые, но благородные дороги в поисках истины.
Воины-оборотни.
История воинства хранит массу загадок и тайн, удивительных примеров проявления сверхсилы, выхода за пределы человеческих возможностей. Например, загадка фениев - древних кельтских воинов. Кроме обычных дружин у кельтов существовали специальные штурмовые отряды - фианны. Они считались «священными» воинскими братствами, но их члены обучались сражаться не вместе, а порознь. Их суть заключалась в уподоблении диким зверям, что становилось образом жизни и мысли. Фении наносили на тела магические татуировки и во всем подражали животным. Они отказывались от какого-либо оружия и доспехов, довольствуясь лишь камнями, дубинами и другими подручными средствами. Для того, чтобы сражаться таким способом, мало было просто обладать огромной физической силой.
Главная цель и одновременно секрет подготовки фениев состоял в «пробуждении зверя» и достижении умопомрачающего состояния озверения - экстаза боевой ярости. Звериный экстаз позволял не замечать ран. «Воин-зверь» мог сохранять боеспособность без руки, ноги или даже с пробитым животом. Полагают, что кроме особых методов психотехники оборотничества, кельты использовали природные наркотические средства (к примеру, настойку из мухоморов). Они были способны в таком состоянии даже изменять физический облик, повергая в ужас врагов.
В кельтском эпосе есть описания подобных преображений. Вот как происходило превращение в звероподобное существо у героя Кухуллина. «Все суставы, сочленения и связки его начинали дрожать... Ступни и колени выворачивались... Все кости смещались и мускулы вздувались, становясь величиной с голову младенца. Удары сердца его были подобны львиному рычанию... Волосы его спутывались как ветки терновника. От лба его исходило «бешенство героя, длинное как оселок».
«Воины-звери» в Европе, как и японские ниндзя, становились изгоями общества. Они находились на положении прирученных «демонических существ» или «псов войны». Их использовали, ценя феноменальные боевые качества, но одновременно и боялись, поскольку фении страдали своего рода психическими заболеваниями, обусловленными развитием «внутренней наркомании». «Упоение боем» патологически становилось главным смыслом существования, а смерть в бою желанной, сулящей острейшее из возможных наслаждений.
Надо сказать, что воины-оборотни существуют до сих пор в Африке и Юго-Восточной Азии. Переход в звероподобное состояние совершается с помощью колдуна, шамана. И только он способен возвратить человеческий облик. Сходными способами, в том числе е помощью сильного наркотика, зомбировался «спецназ воинов ислама», или как их еще называли «воины гашиша». Естественно, подобные воинские «пути» вели в тупик. Порой даже колдун не мог превратить оборотня в человека. Кратковременное высвобождение фантастической силы в состоянии аффекта, одержимости, безумной ярости, убивало и самого бойца. Он часто погибал из-за колоссального расхода жизненной энергии. Да и не настолько эффективно было его использование в бою. Воин с помутненным сознанием не способен был овладеть боевыми искусствами, к примеру, стрельбой из лука, не мог участвовать в групповых маневрах. Впрочем, и более искусные и интеллектуальные воины-наемники были обречены на вырождение.
Трудно однозначно оценить феномен ниндзя - знаменитых шпионов средневековой Японии. Эти «воины-тени» или «крадущиеся в ночи» обладали универсальной воинской подготовкой. Продавая свое искусство и выполняя «спецзаказы», они наводили ужас как ... «демоны войны». Полагают, правда, что клановая элита ниндзя имела отношение к «посвященному воинству», обладавшему некой духовной программой. Одна из трактовок иероглифа «ниндзя» звучит как «терпеливо преодолевающий трудности». Однако понятие пути ниндзя в целом сохраняет демонический оттенок. Их воинское искусство все же осталось на уровне ремесла. Представителями духовной воинской традиции являлись самураи, следующие принципам Будо и Бусидо. Самураи не жаловали ниндзя - коварных изгоев общества, хоть и пользовались их услугами.
Самураи - совершенные смертники.
Как-то в далеком VIII веке нашей эры на восточных и северо-восточных берегах Японии родилось самурайство. В то время беглые крестьяне и вольные отходники усердно искали землю и волю на границе с айнами и, подобно донским и запорожским казакам, проводили жизнь в непрестанных стычках и походах на мятежных аборигенов, верой и правдой защищая государственные интересы. Они-то и стали первыми самураями. Лишь в Х-ХII веках, в процессе незатихавших феодальных междоусобиц, окончательно оформились владетельные самурайские роды, которые лишь номинально числились на императорской службе. Тогда сложились и устои морального кодекса «Путь лука и скакуна» (Кюба-но мити), позже превратившегося в грозный свод заповедей «Путь самурая» - Бусидо.
Великим испытанием принципов самурайской морали стала затяжная война между кланами Тайра и Минамото, закончившаяся в XII веке поголовным истреблением большинства рыцарей дома Тайра. В преданиях об этой войне - бесчисленные примеры верности вассальному долгу и бескорыстного самопожертвования, беззаветного мужества и военной хитрости, наряду с жестокостью, коварством и беззастенчивым лицемерием. Не случайно сюжеты из истории падения дома Тайра легли в основу сотен, а может, и тысяч произведений, увлекая читателей и зрителей на протяжении почти пяти столетий. Именно эта война открыла путь сёгунату - правлению самурайского сословия с верховным военачальником (сёгуном) во главе. Разгромив Тайра и оставив лишь для проформы императорский двор в Киото, Минамото Ёритомо перенес свою резиденцию в город Камакура, ставший подлинной столицей страны. Ёритомо, талантливый политик, блестящий полководец и незаурядный храбрец, впервые сумел объединить под своим знаменем разрозненные дружины самурайских кланов. От своих вассалов сёгун требовал прежде всего верности и соблюдения закона чести. Трусость, предательство и заносчивость карались смертью, стойкость в бою, усердие и скромность в личной жизни вознаграждались. Так, жертвой своей гордыни стал Тайра Хироцунэ, один из самых могущественных пленников Ёритомо. Как-то раз он отказался сойти с коня в присутствии сёгуна, затем посмел противоречить властителю - и поплатился головой. Ёритомо не пощадил даже сводного брата, Ёсицунэ, отважного полководца и первого рыцаря дома Минамото, которого заподозрил в измене.
Воинская доблесть почиталась в камакурском сёгунате за величайшее достоинство. В XII-ХIII веках установились почти все нормативы воинских искусств - роды холодного оружия, методика тренировок, правила поединков и этика поведения на поле боя.
А в годы регентства дома Ходзё (1199-1333) самураям впервые в истории довелось столкнуться с внешним врагом. Тогда на Японские острова обрушилась гроза монгольских нашествий (1274 и 1281 годы). Великий хан Хубилай, завершивший покорение Китая и фактически овладевший Кореей, горел желанием подчинить своей власти последний независимый клочок суши в Восточном море - Японскую империю. Монголы в тот период были, несомненно, носителями самой передовой в мире военной техники, заимствованной чуть ли не во всех странах Азии и Европы. Их короткие луки были вдвое дальнобойней, чем японские. Они использовали пушки и катапульты с пороховыми снарядами. А тактика конных атак была отработана до мелочей в бесчисленных завоевательных походах. Но наибольшим шоком для самураев, привыкших к определенному военному церемониалу, было полное отсутствие уважения к противнику. Обычно в междоусобных баталиях рыцарю надлежало выбрать себе достойного противника и, после обмена приветствиями и соответствующими изысканными оскорблениями, по всем правилами сразиться. Не принято было нападать сзади, не окликнув предварительно жертву, прибегать к помощи слуг и оруженосцев.
Тем не менее, интересно, что японские воины, одержав победу и захватив множество пленных в полном вооружении, даже и не подумали воспользоваться опытом пришельцев, и это нельзя назвать слепым консерватизмом, ибо школы воинских искусств не просто занимались военной подготовкой, но и прививали определенное мировоззрение, а также формировали личность. Изменить традициям воинских искусств значило для самурая отказаться от привычного типа личности, от всего комплекса этических и эстетических норм, сложившихся в течение веков.
Ямамото Цунэтомо, в прошлом самурай клана Сага, после смерти своего господина даймё Набэсима Наоситэ принял постриг и всю оставшуюся жизнь посвятил обобщению догматов самурайской чести. И, наконец, в 1716 году выходит 11 томов книги «Сокрытое в листве», принадлежащих перу Цунэтомо и ставших «Священным писанием» самураев.
Четко и довольно вразумительно требования Бусидо (Путь воина) сформулированы в «Начальных основах воинских искусств» Дайдодзи Юдзана (1639-1730):
* К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.
* Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.
* Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.
* Уважать правило «ствола и ветвей». Забыть его - значит никогда не достигнуть добродетели, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители - ствол древа, дети - его ветви.
* Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число вассалов его сократится со ста до десяти и с десяти до одного.
* Верность, справедливость и мужество – три природные добродетели самурая.
* Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнениях с копьем.
* Сокол не подбирает брошенные зерна, даже если умирает с голоду. Так и самурай, орудуя зубочисткой, должен показывать, что он сыт, даже если он ничего не ел.
* Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности.
* Обладающий лишь грубой силой не достоинзвания самурая. Не говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижении чайной церемонии.
Одно из ключевых требований Бусидо - несгибаемое мужество, пример которого дает нам биография Такэда Сингэна. Как-то раз заклятый враг князя - Уэсуги Кэнсин - пробился к шатру, где восседал Такэда в окружении нескольких телохранителей. Занеся меч над головой Непобедимого, Кэнсин саркастически спросил, что тот собирается делать перед лицом смерти. Такэда хладнокровно отразил меч противника своим боевым железным веером и тут же, нисколько не изменившись в лице, сложил лирическое пятистишие. Подоспевшая охрана выручила своего повелителя. Мужество подобного рода, впитавшееся в плоть и кровь самурая, не покидало его в самых трудных ситуациях. Оно было плодом физической закалки, психической уравновешенности и спокойного презрения к смерти.
Дзэн воспитывал в самураях не просто равнодушие к смерти, но даже любовь к ней, как к верному средству самоутверждения. Смерть превратилась в ultima ratio добродетели. Оскорбивший добродетель должен погибнуть. Не сумевшего же отстоять ее ждала та же участь. Это так же нормально, как восход солнца и наступление ночи. Поэтому кровавая вендетта и массовые избиения вражеских солдат были для самурая также естественны, как и массовые самоубийства в связи с поражением или индивидуальные харакири.
О ритуальном вспарывании живота харакири (точнее, сэппуку) написано много. В его содержании, несомненно, происходит столкновение с добродетелью, подтвержденной смертью. Самурай, погрешивший против заповедей Бусидо, но не совершивший низменного поступка, был избавлен от постыдной церемонии жизни. Сюзерен присылал ему приказание совершить сэппуку, дабы восстановить честь имени. Семья осужденного в этом случае не подвергалась преследованиям. Нередко и сами самураи охотно вспарывали себе живот с единственной целью - доказать чистоту своих помыслов. «Родители дали мне жизнь, учитель сделал меня человеком», - одна из заповедей самурайства. Поскольку древнее конфуцианское правило гласит, что долг ученика перед учителем выше гор и глубже морей, авторитет руководителя школы боевых искусств (немото) был абсолютно непререкаем.
Правила, перечисленные в уставе школы, варьировали большинство положений Бусидо, делая особый упор на уважении учителя (сэнсей) и старших по уровню мастерства (сэмпай). В любом уставе требование секретности стояло на одном из первых мест. Нарушение обязательств по отношению к школе каралось смертью. Среди самураев, не связанных ежедневной службой, популярно было паломничество из школы в школу с целью накопления опыта. Иногда такие странствия носили агрессивный характер. В жажде утвердить свою славу фехтовальщика, самурай, подобно своим европейским коллегам - рыцарям - вызывал на поединок всякого, кто подворачивался под руку. Если повод был особо важным, противнику посылался официальный письменный вызов с подробным и весьма напыщенным изложением мотивов. Так решались споры между конкурирующими школами.
Овладение секретами воинских искусств для самурая было равносильно бесконечному Пути - духовному и нравственному совершенствованию во имя наилучшего исполнения долга.
«Тренировке человека нет конца. Только не довольствующиеся уже достигнутым и постоянно стремящиеся к высшим достижениям будут почитаться потомством за лучших людей», - убеждает «Сокрытое в листве».
Майя Давыдовская (по материалам книги В.Фомина)
"Кёкусинкай в России", №3, январь 2000 г.
14.01.2005
"Кёкусинкай в России", №3, январь 2000 г.
14.01.2005